Преподобный Серафим Саровский для таких случаев дал такой совет: “Надо почаще спрашивать себя: Господи, как мне умирать будет?” Как мне умирать будет?… Вот, если я в таком состоянии, как сейчас, и если моя жизнь на этом кончится, что с того? Каким я пред Богом предстану?
И так человек понимает, что он в неправильном состоянии, в плененном. Значит, надо бороться за потерянную свободу. За свободу быть христианином, за свободу жить по совести. И вот тогда даётся совет, как обрести свободу: младенцев избивай! Вот эти младенцы Вавилона – это символ греха. Грех этот тебя поработил через то, что сначала постепенно гадкие мыслишки вползали в твою голову, а потом они уже развились в дебёлые, матёрые страсти. Так вот, пока маленькая гадкая грешная мыслишка не развилась в огромную страсть, вот здесь её поймай и разбей о камень. А камень что такое? Камень веры – Иисус Христос. Через молитву ко Христу разбиваются греховные помыслы. Чувствуешь, что в твоё духовное пространство вторгся вор и разбойник – кричи! Ко Христу кричи: “Господи, помоги!” И это и будет означать, что ты не дашь этому греху пленить себя и сможешь от него избавиться.
Вот проходят эти подготовительные дни Великого поста, и вот Масленица, конечно. Масленица – удивительное время. С одной стороны говорят, что это вроде дни языческого происхождения, ещё старославянского. Может быть, может быть… Но, вы знаете, что одна из тех черт, которые, к сожалению, почти утратило современное общество, но которые были живы в традиционной Руси ещё прошлого века, и которые в общем-то ещё есть в Церкви, – это умение организовывать время. Понимаете, время – это пространство, в котором живёт человек. Вот человек приезжает в новый дом. Приехали вы в новый дом, – вы должны своим дыханием этот дом согреть. Даже если этот дом достался вам со всей мебелью, вы всё равно по-своему что-то переставите, чтобы отпечаток вашей хозяйской души лежал на этом доме. Получили вы на работе какой-то новый кабинет или там за новый стол вас посадили – то же самое. Неуютно себя чувствуешь, когда в этот кабинет въехал, просто сел, и всё осталось на месте. Хоть пепельницу новую завести, — а надо ж. Очеловечить, одомашнить, свой отпечаточек на всём оставить.
Так вот и время – это не просто время, когда движутся созвездия, планеты летят и так далее. Время – это время человека. Человек должен жить в человеческом времени, а не в космическом. И вот для того, чтобы оставить свой след на времени, человек создал календарь. Для того, чтобы у каждого дня было своё имя, чтобы у каждого дня было своё лицо, чтобы дни были не похожи друг на друга. И поэтому называется: это день Георгия Победоносца, это Николин день, это Марьино стояние, это Страстная Седмица. И каждый день чем-то отличается в Церкви. Они перестают быть просто как, помните, в советских календарях 30-х годов писалось? “6-й день десятидневки” — полная потеря всякой человечности. Всё в голый механизм превратилось. Клички вместо имён. Номера, лагерные номера вместо имён.
Так вот, традиционное общество, оно умеет так очеловечивать время, что возникает эффект контраста. Будни и праздник. Есть будничное время – время труда. А есть “день субботний”, или день воскресный – день праздника, когда человек вспоминает, что он не просто труженик, он не просто раб своего клочка земли, своего дачного участка или надела земельного, а он ещё кто-то. Он Богу лицо в лицо должен смотреть в этот день. Встрепенулась душа, и человек почувствовал, что он не просто гражданин мелкого уездного княжества, он – сын Божий, он – гражданин Вселенной. Так вот, это уменье – уменье контрастно стоить время – сегодня стёрлось. И современный человек различает дни разве что по принципу: “О, сегодня “Поле чудес” или завтра “Поле чудес”?” Как наши дни строятся: “Это до программы “Время” или после неё показывать будут?”
Так вот, церковный календарь, он в этом смысле человечен, и он строится на контрастах. Масленица. Буйство красок. Буйство плоти даже в некотором смысле. На Масленицу карнавалы проходят. В католическом мире, в Латинской Америке “карнавал” — это от слова “мясо”. Как раз заговение на мясо, поэтому последние дни гуляют, а потом Великий Пост. Вы знаете хотя бы одного тележурналиста, который бы вам об этом рассказал? Рассказал бы, что после карнавала начинается Великий Пост? Я никогда такого не слышал, чтоб наши телевизионщики об этом рассказали. Это странно: как люди грешат, об этом рассказывают. Хм, а о том, как каются, не любят рассказывать. Наверное, снять на видеокамеру это тяжелее.
Ну, так вот. И у нас Масленица, хорошо, погуляли. Затем Великий Пост тут же, без перерыва почти начинается. Совершенно другое ощущение души, другой опыт. И затем радость Пасхи. Вроде бы: вот радость Масленицы, и вот радость Пасхи. Какие они разные, эти радости… Радость плоти, радость желудка – блинная радость Масленицы, и светлая, именно духовная радость Пасхи.
А теперь я вам скажу ещё, признаюсь ещё в одном обстоятельстве, ради которого я люблю Православие. Я не говорю, что только ради этого, но как бы вот среди многих-многих. Это обстоятельство я бы выразил так: трезвость. Удивительная трезвость. Знаете, ведь Православие – это огромный мир, который в себя вбирает очень многое. Здесь есть поразительная мистика: в Православии нет потолка – то есть, ввысь, для восхождения. Помните Евангельские слова: “Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный?” Эти слова в Православии понимаются абсолютно буквально! И православное богословие говорит о таинстве обожения, теозиса человека. О том, что человек может глазами созерцать нетварного Бога, просвещаться Его нетварным Светом.
Католики этого боятся. Католика заявляют: “Это невозможно! Не может тварь дорасти до того, чтобы соединиться с Богом”. А православные говорят: “Может! Опыт наших святых отцов говорит: может!” То есть, здесь нет верхнего потолка.
Но при этом Православие оказывается способным, призывая к великому, благодарно замечать маленькое. Очень часто сегодня мы видим, как появляются некие религиозные секточки, которые говорят: “Идём к Богу!” А между делом оказывается, что для этого надо всё маленькое, всё, что меньше Бога, растоптать: “От родителей отрекись, семью забрось, жену оставь, детей забудь – и в монастырь! в монастырь! в монастырь!” Вот Аум Сенрикё вспомните, “Богородичный центр” и т.д. Масса таких сект! Православие умеет ценить человеческое добро. Да, оно говорит о сверхчеловеческом мире, но умеет ценить человеческое добро. И умеет понимать, что человек сложный.
Я к чему об этом заговорил. Знаете ли вы, какое первое установление Великого Поста? Дело в том, что вот есть такая книга, она называется “Типикон”. Это книга, в которой содержится богослужебный Устав Православной Церкви. Ведь в Православной Церкви каждый день есть какой-то праздник. Кроме того, каждый день недели имеет свою символику. Каждый день недели приближает или отдаляет нас от Пасхи, и т.д. И вот как служить? Это очень сложное искусство, как строить службу, чтобы все эти краски, календари, циклы в ней совместились. И этот “Типикон” – это огромной толщины книга, которая рассказывает, как совершается богослужение в храме. Это книга для священников и для хора. Для регента хора, прежде всего, – уставщика. И, кроме того, эта книга по происхождению монашеская. То есть в ней рассказываются правила жизни монастыря на год.
(продолжение следует)
| “Живоносный Источник” | <-- | --> | ПРЕПОДОБНЫЙ НИКОН ОПТИНСКИЙ. Что делать при раздражении и злобе? |
