Свято-Покровський Голосіївський монастир

       
       3-го мая сего года на сайте Сретенского монастыря был опубликован отзыв на имя автора книги “Несвятые святые” архимандрита Тихона (Шевкунова), который по нашему мнению заслуживал серьезного внимания.
       
       Отец Тихон, благословите!
       
       С благодарным поклоном к Вам, читатели Вашей книги “Несвятые святые”. Спаси Вас, Господь, за Ваш труд и старание.
       
       По нашему мнению книга “Несвятые святые” содержит много душеполезных мыслей и назидательных примеров. Но вместе с тем позвольте нам исполнить архиерейское благословение и изложить вкратце наши замечания по поводу прочитанного.
       
       Мы не ставили перед собой задачу рецензировать Вашу книгу, но к нам обратились наши благодетели с просьбой прояснить для них некоторые моменты из вашей книги. При этом они объясняли свою просьбу недоумениями и смущением, которые возникли у них по прочтении некоторых мест из Вашей книги. Мы, в свою очередь, внимательно прочитав книгу, пришли к выводу что, да, действительно, есть места, которые могут послужить соблазном для неискушенных читателей.
       
       Далее, в Журнале Московской Патриархии (в №1 от 2012г., стр. 56) мы прочли одобрительную статью о “Несвятых святых”, которая содержала в себе следующие строки: “.„помимо внешне незамысловатой событийно-сюжетной линии имеются несколько пластов осмысления, ряд сокровенных и глубинных подтекстов,..”.

Итак, благословите и будьте добры вместе с нами рассмотрите эти “пласты и глубинные подтексты”. Надеемся на Ваше понимание и уповаем на то, что свершатся слова Писания: “Даждь премудрому вину и премудрший будет. Сказуй праведному и приложит приимати”, поскольку и “совершенство совершенных несовершенно”.

По нашему мнению, одним из самых соблазнительных моментов имеющих глубинный подтекст является рассказ про “Молитву и лисичку”. Не будем цитировать здесь этот рассказ, понимая, что Вы его хорошо помните. На наш взгляд, душевредность этого текста заключается в том, что читающим, в том числе, детям, дается авторитетный церковный аргумент: “Буду верить как хочу и в кого хочу”. Ведь ангел (!) из этого рассказа укорил (?) монаха за то, что тот учил крестьянина правильно веровать в истинного Бога.

Соблазн антицерковности вытекает из этого рассказа по логике вещей: миссионерство лишается морального права проповедовать православие, поскольку миссионеру могут ответить:

“Ведь в вашей же православной книге написано: : “..Ты со своей мудростью и
книжностью отнял у него возможность почитать Бога иначе”, то есть, теперь любой, кто считает себя самодостаточным христианином, может со спокойной совестью сказать: “Не мешай мне почитать Бога так, как я это делаю”.

Сотрудники миссионерского отдела Московской Патриархии, прочитав этот рассказ, удивились и сказали: “Получается, что мы не имеем права проповедовать православие? Наша проповедь не нужна? И, выходит, нужно упразднить миссионерство? А как же быть со словами Христа – “Идите, научите?..”

Отец Тихон, не нам говорить Вам о том, что великое множестве “верующих”, которые и не заходят в церковную ограду, аргументируют свою позицию широко распространенным мнением: “Зачем мне идти в церковь? Я имею Бога в сердце – и мне достаточно”. И Ваш рассказ утверждает это душепагубное мнение и удаляет человека от Церкви и от Бога. Кстати сказать, в этом же номере Журнал и МОСКОВСКОЙ Патриархии, в нескольких статьях, рассказывается о том сколько усилий Святейший Патриарх Кирилл прилагает к расширению миссионерской деятельности повсеместно, и даже в Китае.

Помимо этого у нас возник вопрос,- если сюжет рассказа взят из Пролога, то почему не указан день и месяц (поскольку мы не смогли найти в Прологе такого рассказа), а если это не из Пролога то остаётся сказать: “Господи, помилуй”

Это лишь один пример, взятый нами произвольно из середины книги. А теперь давайте рассмотрим все по порядку. Итак, само название книги двусмысленно и наталкивает на кощунственное понимание святости.

Далее, в рассказе “Начало”, на стр. 14 мы читаем: “Сегодня ночью мы спросили у “Сталина”, кто будет править нашей страной. Он ответил, что какой-то Горбачев…”. Надеемся, Вы понимаете, что “сбывшееся пророчество” не может не возбудить желания некоторых читателей заглянуть с помощью оккультизма в “будущее”. Сколько же душ, в результате этой “духовной провокации” без комментариев окажется в бесовских сетях?!

В рассказе “Отец Гавриил,” на стр. 157, образ отца Гавриила подается так, что теперь новоявленные “гавриилы” начнут расти по монастырям и епархиям, как грибы после дождя. Главный герой представлен таким образом, что читатель, в том числе, имеющий сан и власть, начинает неосознанно подражать ему. Если раньше он каялся во вспышках гнева, то теперь у него в этом нет потребности поскольку у него перед глазами живой пример, ярко преподанный в книге, написанной духовным лицом. Таким образом, то, что вчера представлялось сознанию грехом, сегодня уже осознается как добродетель, в силу вышеизложенного.

Но еще больший вред происходит от того, что грех страстного человека (в данном случае, наместника), “совершенно дикий поступок” (стр. 176) “одним образованным и уважаемым монахом” возведен на уровень добродетели, даже более – “особой харизмы;’ (стр. 178). Нетрудно догадаться, какие последствия влечет за собой такая подмена. Страстные человеки, приняв за норму такой стиль поведения и заглушив голос совести самоправданием, основанным на прочитанном, уже пишут во множестве восторженные благодарственные отзывы, поскольку их освободили от труда покаяния. Хвалить книгу будут не только власть имущие, но и рядовые грешники, ибо те, кто раньше каялся в своих страстях, выражавшихся в грубом характере, после прочтения книги перестанут заботиться об исправлении себя, ибо “характер не лечится” (стр. 163). И это заключение не просто какого-то врача, а окончательно вынесенное определение всем известного архимандрита Тихона, настоятеля монастыря и ректора духовной семинарии: “Я окончательно заключил, что характер не лечится” (стр.183).

Но позвольте спросить, если характер “не лечится”, то человек не изменяется, не может избавиться от греховных привычек, ибо они есть часть характера, а, следовательно.- как же может человек спастись? Если не может измениться к лучшему, то как он “преобразится в новую тварь во Христе Иисусе”? Здесь явное противоречие с православным учением. Мы, с прискорбием, уже наблюдаем душепагубные плоды, приносимые усвоившими эту новинку.

Очевидным примером того, что характер человека подлежит изменению являются жития святых Ефрема Сирина, Нифонта Цареградского и других святых отцов. Это ошибочное утверждение о неизменности характера ежедневно опровергается самой жизнью, поскольку каждый из нас непрерывно изменяется то в лучшую, то в худшую сторону.

В рассказе “Августин”, на стр. 237 сказано: “Единственным человеком, который сразу же его раскусил – “Какой это монах? Это жулик! В милицию его!”- оказывается тот самый “недуховный”, “зверь” и “деспот” архимандрит Гавриил. Читающие эти строки и имеющие нрав подобный нраву отца Гавриила, могут начать доверять своему “духовному чутью” и делать соответствующие выводы о людях.

Читая рассказ “Что происходило в духовном мире в эти минуты”, мы озадачились вопросом,- осознает ли автор, что он с тонкой иронией, так, что “не придерешься”, высмеял и уничижил своих собратьев, диакона Григория и схииеромонаха Рафаила? Которых знает и помнит, не смотря на свое тяжелое состояние, и к которым очень уважительно относится архимандрит Кирилл (Павлов).

Коротенький рассказ “Об одной святой обители”, на наш взгляд, во-первых, оправдывает смертный грех пьянства (см. 1 Кор. 6.10) тем, что можно, якобы, спастись не покаянием и избавлением от страсти, а как-то иначе, подобно монахам, описанным в рассказе. Что, в свою очередь, ведет читателя к чрезмерному упованию на милосердие Божие. А во-вторых, допустимо ли писать о собратьях в таком ключе, даже если это и было на самом деле? Не чувствуете ли Вы, что это является соблазном для “ищущих повода” и даже если все так и было, то почему бы не “покрыть срамоту отца своего”?

Оправдание страсти пьянства продолжается и в рассказе “Как-то в гостях у матушки”, а именно, на стр. 328 мы читаем “…и я даже представить не мог, что она способна прикоснуться к вину. А тут чистый спирт!..” и далее по тексту. Что это, как не завуалированное оправдание страсти? В скобках заметим,- не приходил ли Вам помысел, что этот случай мог быть предсказанием и предупреждением для Вас лично? И уж совсем в скобках,- не соблазнительно ли писать о взаимоотношениях монахов в стиле любовных романов Шекспира? Да и тогдашняя келейница матушки, нынешняя игумения С, в то время встретившая Вас недалеко от дома в сером подрясничке, говорит, что она, го благословению матушки, закрыла только калитку а не дверь дома. И уж тем более об изъятии у матушки ключей речи быть не могло. И подобает ли последнюю насельницу Дивеевской обители, схимонахиню Маргариту, постоянно называть Фросей, если даже она себя так и называла по смирению?

Со стр. 418, не приводя весь абзац, вкратце цитируем: “…Не бросайте, пожалуйста, в них камни, они делали свое дело как могли.” У читателя возникает вопрос,- какое они делали дело, пьянствуя с чиновниками? Доброе или злое? Если доброе, то цель достигнута, пьянство – добродетель. Что не может не иметь злых последствий.

“Повесть о епископе, впадшем в блуд” поднимает другую злободневную тему: о блуде, но, вместе с тем, полагает основание для разнополярных выводов. Этот рассказ мог бы принести читателям душевную пользу, если бы сопровождался комментариями, наподобие тех, которыми снабдил “Отечник” свт. Игнатий (Брянчанинов). А без таких комментариев, увы-увы, достигается цель противополож-
ная благой. Без пояснений, напрашивается вывод: если епископ после блуда может служить, то нам тем более не о чем сокрушаться после падения. В этом рассказе, слова народа: “Мы не знаем всех ваших уставов надевай свое облачение и служи, мы тебя прощаем”,- подвигают паству на непослушание епископу, церковным канонам и на диктат архиереям своей воли. Последствия понятны. Таким образом, формируется предсказанная в Откровении “Лаодикийская церковь” (народоправческая). А слова епископа “…ни сам я себя не прощу, ни церковь меня не простит…”,- настраивают на ревизию и реформацию церковных канонов. И, как Вам известно из Откровения, люди будут воспитаны так, что не будут каяться “в блудодеянии своем” (Откр. 9.21).

Так что не дай Бог кому-либо из нас воспитывать людей в таком безпокаянном духе. Ваша книга, к сожалению, не дает настроя на покаяние, а этот рассказ (без необходимых комментариев)- в особенности.

Далее, на стр. 458 читаем: “…но мы: оба чувствовали, что все наши совершенно правильные объяснения будут сейчас несравненно грешнее перед Богом, чем это негаданное для нас нарушение поста”. Вот каким критерием автор предлагает определять грех: “мы оба чувствовали”, а не словами Христовыми “Егда отнимется от них жених, тогда постятся в тыя дни”. Замечаете подмену? И другой казус: “Как… “совершенно правильные объяснения” могут стать грешными?”

Следовательно, добро становится злом. В результате, трапеза с жареным поросенком, в нарушение заповеди Христовой, тем более в Великую Среду, называется православным архимандритом “прекрасной, исполненной истинной христианской любви трапезой”. Далее, на этой же странице Вы называете исполнение вышеупомянутой заповеди Христовой и Устава Церкви- “наши гастрономические ограничения”.

Отец Тихон, помните описанный в “Отечнике” случай, когда старец с учеником приняли трапезу в постный день прежде 9-го часа, а позже, проходя мимо источника, они отказались пить воду, хотя и жаждали, во исполнение устава постного дня? Возможно и у Вас было нечто подобное этому. Почему бы не описать Вашу компенсацию, если она была, ради духовной пользы читателей?

Дабы не умножать слов, скажем, что в рассказе “О глупых горожанах” полагаются весьма удобные основания для самооправдания всех безчинств и беззаконий различных младо старцев и младоархиереев. А в рассказе” О смирении” оправдывается страсть гнева к безчеловечное избиение под властью этой страсти, ибо иноком был: избиваемы не только богохульники, но и собратья. Ревность инока понятна, но если досталось и своим, то это есть одержимость страстью и одобрено быть не может. Одобряется ревность, но не одобряется страсть. И мы понимаем, что Вы хотели сказать рассказом “Как отец Рафаил пил чай”, мы понимаем “что” Вы хотели сказать, но не согласны с тем “как” Вы это преподали. Дело в том, что у этого рассказа имеется побочный эффект. Вы, без сомнения, знаете слова Марка Подвижника о том, что причиной всякого греха являются тщеславие и сласть. И если сластолюбие есть причина и основание всех страстей, то “чаепития”, представляемые читателю, как доброе
дело, являются подпиткой страсти сластолюбия, препятствующей душе человеческой принести покаяние и достигнуть освобождения от страстей. И особенно это относится к монашествующим, по слову преподобного Серафима Саровского, сказавшего: “Чаепитие,- вовсе не монашеское дело”.

И совсем уж недопустимыми являются слова, читаемые на стр. 605,- “Но и это было еще не все! Отец Рафаил иногда отвечал не то что за всю Вселенную, но и за Самого Господа Бога!”. Что это, как не богохульство и клевета на своего духовного советника и отца? Ведь ответ отца Рафаила,- “…Господь не любит боязливых” вовсе не дает оснований утверждать, что он отвечает вместо Господа Бога. Тут хуже, ведь “отвечал”, в данном контексте, однозначно понимается, как “брал на себя ответственность”. И ответственность за Кого? За Господа Бога?

На 629-й странице, в рассказе “Несвятые святые” мы читаем Ваши слова: “Отец Рафаил был настоящий монах. Хотя и большой ху¬иган.” Не есть ли это смешение святости с грехом и добра со злом? Можно не сомневаться в том, что это небывалое в православном сознании вавилонское смешение многим придется по нраву, ибо дает “твердую надежду” спастись не прилагая усилий к тому, чтобы освободиться от страстей. Получается, что необязательно каяться и бороться со своими греховными склонностями для того, чтобы войти в Царство Небесное (ср. Мф. 4.17). А в результате святость-то выходит какая-то новая, не святоотеческая, не святая.

Отец Тихон, обратите внимание на то, что в такой объемной книге ни одного абзаца не посвящено покаянию, а без покаяния невозможно спастись ни одной душе. А надежда спасения, тем не менее, подается. Но путем чего? Путем подспудного, порой неосознанного, оправдания своих греховных склонностей и самого самооправдания, которое является свойством диавольским. Возможно ли такое спасение? Конечно нет. Но тем не менее, Ваша книга уже действует в душах людей и количество их будет умножаться день ото дня. Ведь всем верующим хочется спастись, но трудно отказаться от чревоугодия, пьянства, гнева, блуда и прочих греховных склонностей и пристрастий, трудно и не хочется переделывать себя, ломать привычки, трудиться над собой, изменять характер. Не хочется употреблять усилия для достижения Царства Небесного внутри себя посредством всецелого покаяния.

Но в книге все герои, которым хочется подражать, благодаря Вашему талантливому изложению, не проявляют покаяния и исправления и названы хоть и “неснятыми”, но святыми. И в итоге полагается начало “новой святости”.

В заключение скажем, что, хотя Вы и даете свое понимание святости (стр. 635), но оно не безспорно и оставляет ощущение авторского субъективизма, и читателем не воспринимается на фоне ярких, впечатляющих образов, которым неосознанно хочется подражать. Читая Ваши заключительные слова: “Нет на свете ничего более прекрасного, чем созерцание поразительных действий Промысла Спасителя о нашем мире” невольно хочется продолжить их следующими словами: “И нет ничего более прискорбного, чем видеть, как посредством усвоения неправильных, душепагубных мнений о спасении погибают души человеческие, за которые умер Христос”. И чтобы не допустить этого, мы и решили написать Вам это письмо, Надеемся на Ваше понимание, мы ни в коем случае не имели целью как-то задеть Вас лично и просим простить нам возможные резкости.

Сие пишем для того, чтобы в последующих переизданиях книги были исправлены ошибки, которые могут иметь душевредные последствия. Рассчитываем на то, что исполнятся слова Писания: “Даждь премудрому вину и премудрший будет”. Желаем спасения Вам и всей Вашей пастве.

Просим Вас, хоть в краткой форме, ответить нам на это письмо.