(Часть I. Жизнеописание подвижников ХХ-го века)
«Дивный дар Господень — человеческая жизнь»,— говорил старец Симеон. Иноческое же житие — это вечное борение со страстями, с нашей, падшей во Адаме природой; это во многом суровый и поистине мученический образ жизни. Это к тому же и мирские беды и скорби, приносимые в монастырь паломниками, с упованием на исцеление своих «душ и телес». И все эти кровоточащие раны мира призван был по закону христианской любви исцелять старец Симеон даруемой ему благодатью Святого Духа.
Поскольку наши телесные недуги чаще всего являются следствием греховности души, то лечение больных страдальцев — особенно одержимых бесами — требовало от старца постоянной внутренней собранности и твердости духа. В обретении же этих истинно пастырских качеств ему способствовали неустанная молитва, полное доверие к Промыслу Божию о каждом человеке, тонкое знание психологических законов и обостренность «внутреннего» зрения — прозорливость, о которой отец Симеон, по свойственному ему смирению, предпочитал умалчивать. То, в какой удивительной гармонии сопребывали в старце все эти дары благодати, хорошо видно из рассказов двух женщин, ставших его духовными дочерьми. Этих женщин, долго блуждавших в мирской тьме, он смог поддержать в труднейшие моменты жизни, и вывести в конце концов на прямой христианский путь.
Вот эти две непридуманные и бесхитростные и в общем довольно типичные для наших лукавых дней истории, которые мы предлагаем на нашем сайте Голосеевского монастыря.
1. Из «ЗАПИСОК ДУХОВНОЙ ДОЧЕРИ ОТЦА СИМЕОНА, СТОЯВШЕЙ НА КРАЮ ГИБЕЛИ И ВОЗРОЖДЕННОЙ СТАРЦЕМ К НОВОЙ ЖИЗНИ» (рабы Божией Антонины, ныне жительницы Печор, 65 лет)
1954 год. Я так устала от того состояния, в котором находилась: сердцем я протестовала, а отказаться не было сил. Каждый день я говорила себе: этот будет последний… И так тянулось время. И вот пришел конец: я решила 8 ноября окончить жизнь самоубийством.
План намечен: ночь с 7 на 8 ноября провести без сна. Восьмого, в 4 часа дня, старушка, которая жила у меня, должна уйти к родственникам в гости; я же открою газ и просто лягу спать.
День настал — у меня исключительно покойно на душе. Старушка отправилась в гости не в 4 часа, а в 7 часов вечера. Я закрыла входную дверь и вот, вместо того чтобы пойти на кухню и открыть газ, иду к себе в комнату, достаю образ Спасителя, который хранился у меня в комоде, оставленный нищей, похороненной мной в 1939 году. До сих пор не понимаю, как все произошло!
Я приставила образ к подушке на кровати, сама опустилась на колени и начала разговаривать с ним, как с живым! Говорила много, все, что у меня наболело, от чего я так устала, и я впервые так плакала. Сколько это продолжалось, я на могу сказать, и что было со мной — тоже не знаю, но только, когда открыла глаза, первое, что почувствовала — страшную боль в ногах. Я все еще стояла на коленях; поднялась, посмотрела на часы — было 8 часов утра.
Придя, на работу, я сразу же позвонила свой приятельнице Вере Б. Я знала, что на большие церковные праздники она куда-то уезжала — в какое-то святое место, но куда и зачем — меня тогда не интересовало.
Звоню ей и говорю: «Ты должна отвезти меня в монастырь». Отвечает: «Откуда ты взяла, что я могу выполнить твою просьбу? Это первое, а
второе — о таких вещах по телефону не говорят».
Как пробыла я этот день на работе, не знаю. В 5 часов я была уже на работе у Веры. Такое мое поведение удивило ее. Я же о своем состоянии ей ни слова на сказала, одно только просила, чтобы она поехала со мной. И наконец получила согласие: поедем в монастырь после сдачи годового отчета (мы оба были главными бухгалтерами), если у меня, как она выразилась, «не пройдет моя блажь»,
И началась моя пытка, но я терпеливо ждала.
Годовой отчет сдали 10 января 1955 года. Звоню ей по телефону— она отвечает: «Если не будет каких-либо серьезных изменений, то пятнадцатого получим зарплату и можем выехать». Пятнадцатого звоню: «Ну как, едем?» Отвечает: «Нет, с этой получки не могу, подожди до следующей». Спрашиваю: «Сколько надо денег?» — «На двоих 250 рублей. Это очень ограниченно: только дорога и помещение».
С тяжелым чувством пришла я домой, так как Вера отказалась ехать за мой счет. Вхожу в дом. На столе, как всегда, лежит газета: в ней таблица выигрыша по государственному займу — «четвертому, завершающему», облигаций которого у меня много. Никогда не выигрывала, а потому механически проверила, не веря в удачу, и вот одна облигация выиграла 200 рублей!
Помчалась на квартиру к Вере, говорю: «Нет причин для твоего отказа, вот облигация — умоляю: поедем!» — «Да, вероятно, действительно настало время повезти тебя в монастырь»,— сказала она.
17 января 1955 года мы вступили в святую обитель. У Лазаревской церкви Вера оставила меня на тропинке обождать, пока она отнесет чемодан на скотный двор к тете Саше, чтобы не тащиться с ним в церковь. Было 5 часов 30 минут утра.
Вот, когда я осталась одна, тут-то я вдруг воочию увидела Михайловский собор, который видела во сне еще в 1935 году и который все эти годы искала!
(продолжение следует)
“У пещер Богом зданных”
| Фоторепортаж 30-го октября | <-- | --> | Подвижники ХХ-го века: записки духовной дочери иеросхимонаха Симеона |
