Свято-Покровський Голосіївський монастир

       
        Старец Паисий Святогорец: О внешнем шуме и внутреннем безмолвии
       
        Люди изменили умиротворенную природу.
       
        Большинство из тех технических средств, которыми сегодня люди пользуются для своего удобства, производят шум. Ах, своим шумом люди свели с ума умиротворенную природу, всей этой техникой они ее и изменили, и разрушили. А какая тишина была раньше! Как же изменяется и как же изменяет [всё вокруг] человек — сам того не понимая.
       
        Сегодня все приучились жить с шумом. Многие из современных детей любят читать, одновременно слушая рок-музыку. То есть, им больше нравится читать под музыку, а не в тишине. Им спокойнее от беспокойства, потому что беспокойство сидит у них внутри. Везде слышен шум. Вот прислушайся!.. Слышишь это постоянное: «в-у-у… ву-у!». Пилят доски — «ву-у…», шлифуют их — тоже «ву-у…», опрыскивают деревья распылителем — опять «ву-у….» А потом придумают другие распылители — как самолеты, чтобы еще больше шумели, и будут говорить: «Эти распылители лучше, потому что они опрыскивают деревья не снизу, а сверху, и ни одна почка не остается неопрысканной». Будут искать себе такие опрыскиватели и радоваться им. Человек хочет просверлить одну-единственную дырку для гвоздя и опять включает какую-нибудь «вукалку». Зачем? Чтобы воду в ступе толочь? А он еще этому радуется и, удивительное дело, — даже гордится! Чтобы сделать глоток свежего воздуха, покупают электрический вентилятор и слушают сто гул. Раньше, когда было жарко, обмахивались рукой, а сейчас портят собственные уши ради глотка свежего воздуха. И на море сейчас создают очень много шума. Когда-то по морю бесшумно плыли корабли под парусами, а сейчас тарахтит даже самая маленькая моторка. Скоро большинство людей вообще будут кружить над землей на самолетах! И знаешь, к чему это приведет? Земля-то ещё хоть немного поглощает шум, а в воздухе будет такое твориться, что Боже сохрани!..

Беспокойный мирской дух нашей эпохи своей мнимой цивилизацией разрушил даже святые пустынные места, которые умиротворяют и освящают души. Беспокойному человеку никогда нет покоя. Люди нигде не оставили тихого места. Даже Святую Землю — во что же ее сейчас превратили! И в житии Фотинии-пустынницы упоминается о том, что в пустыне, где она прежде подвизалась, впоследствии понаставили множество киосков, пооткрывали закусочных. В пещерах и кельях, где подвизалось столько монахов, столько святых, англичане открыли продажу прохладительных напитков. Все, нет больше пустыни! Она заполнилась домами, радиоприемниками, магазинами, отелями, аэропортами!.. Мы дожили до того времени, о котором говорил Святой Косма Этолийский: «Придет время — и там, где сейчас парни вешают свои ружья, цыгане развесят свои музыкальные инструменты». Я хочу сказать, что до этого дожили и мы — там, где раньше подвизались монахи, там, где раньше висели их четки, сейчас голосят радиоприемники и шипят прохладительные напитки!.. Да, видно, пройдет еще немного лет и все это уже не понадобится. Вообще, из того, что происходит, следует вывод: жизнь приближается к концу. Наступает конец жизни и конец этого мира.

— Геронда, а где-нибудь на Святой Горе осталось тихое место?

— Да какое там сейчас тихое место, даже и на Святой Горе! Ведь в афонских лесах без конца прокладывают все новые и новые дороги. Повсюду гудят машины. Даже те, кто живет в самых пустынных и безмолвных местах, купили себе машины. Мне непонятно — ну чего ищут эти люди в пустыне? Арсений Великий, слыша, как в пустыне от нежного ветерка шумит тростник, спрашивал: «Что это за шум? Не землетрясение ли?» А посмотрели бы Святые Отцы на то, что творится сейчас! Раньше в общежительных монастырях монахи очень уставали на послушаниях. Особенно трапезник и гостинник. Надо было мыть тарелки, начищать медную посуду. А сегодня все это легко, ведь теперь у монахов есть всевозможная современная техника — которая по большей части создает шум. Помню, как мы в монастыре носили воду из источника и с помощью лебедки в особых емкостях потихонечку поднимали ее на четвертый этаж. А сейчас воду качают насосом, и постоянно слышишь, как он тарахтит. Стены трясутся, стекла дрожат. Поставили бы, по крайней мере, какой-нибудь глушитель. В армии во время Гражданской войны, я использовал глушитель, когда заряжал батарею рации, чтобы враги на своей стороне ничего не слышали.

Как-то раз ко мне в каливу пришли монахи из одного монастыря. Они разговаривали громко. «Потише, — сказал я одному из них, — нас далеко слышно». Он продолжал кричать. «Да говори ты потише», — попросил я его снова. «Прости, Геронда, — ответил он мне, — мы у себя в монастыре привыкли так орать. У нас работает генератор, и поэтому мы говорим громко — иначе не слышно». Понимаешь, о чем речь? Вместо того, чтобы творить Иисусову молитву и разговаривать тихо, они включают генератор и потому кричат! Некоторые подростки снимают со своих мотоциклов глушители, чтобы грохотало на всю округу… Худо, что тот же самый дух проникает сегодня и в монашество. Да, сейчас мы идем к этому — шум доставляет монахам радость.

Сегодня утром я наблюдал за одной монастырской сестрой. Она была похожа на космонавта. В широкополой соломенной шляпе на голове, с респиратором на лице, с бензиновой сенокосилкой в руке, она спускалась по склону и любовалась собой. Астронавты так не гордились, когда прилетели с Луны! Прошло немножко времени и вдруг слышу: «Тра-та-та-та!»… Смотрю, начала она косить траву этой сенокосилкой, да так, что уже некуда было спрятаться от грохота. Только она закончила, приходит монастырский работник с еще более громкой тарахтелкой — пахать землю. Бегал, тарахтел — взад-вперед, взад-вперед! Потом оставляет он свой бензоплуг, берет другой механизм — боронить землю. Чего только ни выпало на нашу горькую долюшку!..

— И все же, Геронда, поскольку существует вся эта техника, облегчающая…

— О, знаете, сколько существует облегчающей техники!.. Избегайте, насколько возможно, всего грохочущего, всего тарахтящего, избегайте шума. Весь этот шум изгоняет нас из монастыря. Зачем тогда у вас внизу на воротах висит табличка «Исихастирий»? Напишите уж лучше что-нибудь вроде «Шумостирий» или «Неспокойностирий»! Зачем тогда нужен монастырь, если в нем нет тишины? Смотрите, постарайтесь, насколько возможно, ограничить все то, о чем мы сейчас говорим. Вы еще не ощутили того, сколь сладко безмолвие. Если бы вы это поняли, то могли бы лучше понять и то, что говорю я, и некоторые другие вещи. Если бы вы вкусили сладких духовных плодов безмолвия, то, несомненно, были бы по-доброму обеспокоены и больше стремились бы к святому безмолвию жизни духовной.