Свято-Покровський Голосіївський монастир

       
        Старец Паисий Святогорец. Отношение монахов к праздникам.
       
        Какой же дух был раньше в монастырях! Помню, как в миру люди, отпраздновав Воздвижение Честнаго Креста по новому стилю, везли на Святую Гору виноград. Однако их баркасы иногда подходили к берегу Афона как раз в тот день, когда мы праздновали Воздвижение по старому календарю. Если так случалось, то монахи никогда не шли разгружать виноград в праздник. Они возвращали его назад или же оставляли нагруженный виноградом баркас у пристани. Если в какой-то праздничный день привозили масло или лес, то происходило то же самое. А ведь монастыри были бедными. Но святогорцы думали так: «Что скажет мирской человек, увидев, как монахи работают в праздничный день?» Для монахов было в тысячу раз предпочтительней, чтобы неразгруженный баркас разбило за ночь штормом, чтобы и виноград и лес пропали, нежели разгружать их в праздник, лишаясь праздника, да при этом еще и соблазняя души людей.
       
        А сейчас… Накануне одного праздника я оказался в некой обители. Монахи разгружали виноград. После собрали всю братию его топтать. Вечером должно было быть бдение, но его перенесли на другой день! А ведь это был великий праздник! «Ради нужды, — говорят, — даже закон может потесниться…» В другой обители после пожара сгоревшие здания восстанавливали в воскресные дни. Ну что же — сгорят снова. А ведь это видят люди мирские и говорят: «Невелика важность все эти праздники». Надо быть очень внимательным в отношении того, чтобы не работать в праздники. Особенно это относится к нам, монахам, потому что, работая в праздники, мы не только согрешаем сами, но и становимся соблазном для людей мирских. Тем самым согрешаем вдвойне. Люди мирские ищут повода, чтобы оправдать свои грехи. Сами они могут работать день и ночь, не соблюдая праздников. Но вот они видят, как монахиня или монах работают в праздник по какой-то великой нужде. После этого диавол говорит им так: «Да тут вон даже попы работают! Что же ты-то сидишь сложа руки?» Увидев, как какая-нибудь монахиня вытряхивает в воскресный день одеяло, мирские люди скажут: «Раз работают монашки, то почему нельзя пойти на работу и нам?» Поэтому надо быть очень внимательными, чтобы не становится соблазном для людей.

— Геронда, а если в какой-то праздничный день, например, на Введение во Храм Пресвятой Богородицы, в монастырь для работы приедет какой-то мастер?

— Введение Пресвятой Богородицы, а в обители будет работать мастер?! Негоже! Пусть не работает.

— Геронда, этот случай произошел потому, что ответственная за работу сестра не догадалась сказать ему, чтобы он не приходил.

— Тогда надо наложить на эту сестру канон, наказание.

— Геронда, а если в праздничный день после бдения слипаются глаза от усталости, то можно ли заниматься рукоделием и творить Иисусову молитву?

— Разве нельзя делать поклоны? Чтобы разогнать сон, лучше делать не рукоделие, а поклоны.

— А в воскресенье? Если монашеское правило прочитано, то все равно нельзя, например, плести четки?

— Зачем их плести? Почему в это день ты не насыщаешься духовно? К несчастью, даже в монастырях появляется какой-то мирской дух. Я узнаю, что в некоторых обителях в воскресенья и великие праздники сразу после полудня монахи расходятся по послушаниям. Можно подумать, что у них умирают с голоду дети и дом продают с молотка! Уж такая великая нужда!.. Архондаричный, повар — это дело другое. В архондарике, на кухне кто-то должен исполнять послушание и в воскресенье, и в праздники. Оставить эти участки без людей нельзя.

Иногда, когда мне в каливу приносят рыбу, я говорю принесшему: «Забирай ее и уходи». Если мне начнут нести рыбу, кто живую, кто снулую, то что из этого выйдет? И если сюда, в монастырь, приносят на праздник рыбу и вам надо возиться и готовить ее, то какая вам будет радость от праздника? Помните отца Мину из скита Святой Анны? Однажды воскресным утром рыбак принес рыбы для престольного праздника его каливы и сказал: «Вот свежая рыба, Геронда». — «Постой-ка, — удивился старец, — ведь сегодня воскресенье! Когда же ты ее поймал, что она свежая?» — «Сегодня утром», — ответил рыбак. «Выбрось ее! — посоветовал ему отец Мина. — Это отлученная рыба! Если хочешь убедиться в этом сам, брось одну рыбешку коту. Увидишь, что он не станет ее есть». И действительно, когда рыбак бросил коту одну рыбку, тот с отвращением от нее отвернулся! Вот какая чуткость была у наших отцов!

А нынче по великим праздникам в монастырях видишь рабочих, мастеров… Как-то раз на Успение возле одной обители целая бригада рабочих валила бензопилами лес. Поначалу на небе не было ни облачка, но вдруг нашла туча, началась гроза и рядом с лесорубами засверкали молнии. От молний загорелся лес, и рабочие убежали оттуда в таком ужасе, что даже никому об этом не сообщили. Пожар разгорелся так сильно, что пожарные боялись его тушить. Ну и что бы вы думали: в следующее воскресенье в лесу опять послышался треск и жужжание бензопил! На этот раз пилить лес вышли уже две бригады лесорубов. Но раз мы пилим лес по воскресеньям и праздникам, то пожары — это тоже гнев Божий. И худо то, что мы этого не понимаем. Мы уже перешли границы терпения Божия.

Если возникает какая-то нужда, то монахи тянут с молитвой четку — сто узелков, а Бог просвещает кого-то, и он присылает монахам сто тысяч драхм. Дело монаха — это молитва. Кто будет иметь доверие Богу, если его не будет даже у нас, монахов? Люди мирские? Если монах вверяет свою жизнь Богу, то Бог обязан его услышать. В общежительном монастыре, где я жил в начале своего монашеского пути, у игумена был один келейник. В его обязанности входило готовить зал для собраний братии. Когда он был болен или занят чем-то другим, то его послушание поручали мне. Келейник был человек не слишком расторопный, к тому же на Божественной Литургии он всегда стоял до самого конца, однако со всей работой при этом справлялся. Я был расторопнее, чем он. Чтобы успеть приготовить зал до прихода братии, я уходил с Божественной Литургии раньше, но все у меня шло наперекосяк. То опрокидывался кофейник; и выливался кофе, то сыпались чашки, то валились из рук стаканы с водой… Все шиворот-навыворот! А келейник, отстояв в храме до самого окончания Божественной Литургии, осенял себя крестным знамением и верил, что Бог ему поможет. А если его ругали [за то, что он не уходил на послушание заранее], то он принимал это со смирением. У этого монаха было смирение, и польза, которую он получал, была двойной.

Как бы там ни было, но, не цепляясь за то второстепенное, что можно без ущерба опустить, люди получают сугубую пользу и сугубо славословят празднуемых Святых. Будем, насколько возможно, внимательны, чтобы все, что мы делаем, не шло бы в ущерб духовному. Чтобы освящались все наши труды, чтобы мы имели благословение Божие — духовное должно совершаться в первую очередь. Будем уделять первостепенное внимание не материальному, а духовной жизни. Если у монаха дела и заботы стоят на первом месте, а молитва — только на втором, то большую ценность для него имеет работа, а не духовная жизнь. А в этом есть гордость и неблагоговение. Дело, которое совершается, но при этом духовно разоряет того, кто его делает, не освящается. Если мы будем уделять первостепенное внимание духовному, то Бог все устроит. Если не будем как должно относиться к праздникам мы, монахи, то что останется делать людям мирским? Если мы не выполняем свои духовные обязанности, не просим о помощи Святых, то кто станет их об этом просить? Так, мы на словах говорим, что веруем в Бога, но на деле не имеем к Нему доверия. Если мы, одетые в рясы иноки, не чтим даже священных канонов, все попираем и бесчестим, то какой в нашей жизни смысл?