Каждое утро к подъезду одного из домов, опираясь на палочку приходит пожилая женщина. Мария Федоровна. Она садится на стульчик, и начинается ее работа. Работа, за которую она не получает ни копейки денег.
Первой вышла из подъезда полная краснощекая Елена Михайловна. Она – повар в детском саду, ей надо рано. Волосы у Елены Михайловны гладко зачесаны, платье в крупных цветах, добродушие – через край.
– Кашеварка моя, птичка ранняя, – расплылась в улыбке Мария Федоровна , – зуб – то твой как – все терзает?
– Федоровна, да ведь я его вчера вырвала! Отпросилась пораньше у заведующей. Веришь, как на свет народилась! Первую ночь спала как убитая. Если бы не ты…
– Уж и потрепал он тебя. Ты даже с лица спала. А сейчас смотрю – моя Лена как маков цвет. А платье… Новое или из сундуков?
– Из сундуков, – весело отозвалась соседка, – если бы не ты…
– Вот заладила, я тебе что ли зуб рвала?
– Да ты меня как малого ребенка уговаривала. Я как в кресло села, сразу твой наказ вспомнила, Чтобы я все время повторяла: “Бог терпел и нам велел». Врач за щипцы, а я про себя: «Бог терпел и нам велел. Помоги, Господи!» И ни капельки не больно было. Ты все, ты…
– Не я – Бог! Ты же у Него помощи просила! И всегда проси, не только насчет зубов.
– Побегу я, Федоровна!
– Ступай с Богом! Ангела тебе в дорогу! Пусть поможет тебе Господь в трудах твоих, и чтобы каша не подгорела, и чтобы дети ее всю подъели, носики свои капризные не воротили. Иди, иди …
Только проводила, вышла Оксана. Справненькая, чистенькая, подтянутая. Стюардесса. Вот и сейчас с большой дорожной сумкой. Смотрит на часы.
– Доброе утро, Мария Федоровна! Костик не подъезжал?
Костик – Оксанин поклонник. С машиной.
– Не видать …
– Ведь договаривались! Всегда он так, – Оксана принялась нервно
щелкать кнопками мобильника. Губы сжаты. Глаза зло сощурены. – Ты где? Как не сможешь?! А предупредить мог? Не надо мне ничего объяснять. Не надо! Можешь считать, что наш разговор последний.
На Оксане не было лица.
– Теперь опоздаю из-за этого.. козла.
Костик подводил Оксану часто. Мария Федоровна насмотрелась. Но если он приезжал раньше, то звонил и тоже, как Оксана, ругался.
– Сколько я буду ждать! У меня что, других дел нет, кроме как под твоим окном маячить?
Странные отношения. Все на попреках, на выяснениях – кто кому больше должен. И как прилипли друг к другу. Ну и разбежались бы. Не разбегаются.
Мария Федоровна не на шутку испугалась. Оксана – сплошная злость, а ей сейчас … в небо. А не дай Бог, что случится? И она в такой вот злобе и на Божий суд! Да и так, разве можно в ропоте – то? Сколько пассажиров и каждому улыбнуться надо, угодить. А она – комок нервов, вот беда – то. Надо что – то делать…
– Оксаночка, деточка, успеешь. Вы молодые, в Бога не верите, а ведь если нам с тобой сейчас помолиться, помощь – то сама подоспеет. Только молиться надо с мирным сердцем, а ты вот – вот закипишь.
– Да он мне, Мария Федоровна, все нервы истрепал.
– А ты все равно с ним поласковей. Так бывает – встретились двое, а толку нет . Чужие и все тут. Ну и зачем друг друга мучить?
– Опаздываю…
– Будешь молиться?
– Давайте попробуем, – Оксана иронично улыбнулась.
– А злоба при тебе?
– Да нет уже, вы все правильно сказали.
– Повторяй! Господи, помоги мне не опоздать на самолет и прости меня, что злюсь на хорошего человека…
– Марья Федоровна! Нашли хорошего.
– Не рассуждай! Опоздаешь!
– Господи, помоги мне …- Оксана, будто делая одолжение, повторяла. А при словах – злюсь на хорошего человека» рассмеялась.
– Что еще за смешки? – прикрикнула Мария Федоровна, – Давай сначала!
Едва успела Оксана закончить, из дома напротив вышел седой полный мужчина и направился вразвалочку к машине, которая стояла совсем недалеко от рабочего места Марии Федоровны. Она аж засветилась от счастья. Мужчина всегда здоровался с ней, а она всегда его благословляла: «Ангела в дорогу! Поезжайте с Богом!».
Вот и сейчас. Мужчина одной рукой шарил по карману, искал ключи, другой махнул Марии Федоровне.
– Милок! – взмолилась она. – Помоги, человек в аэропорт опаздывает.
Мужчина замялся.
– Господь тебе утешение пошлет за доброе дело!
Мужчина размяк.
– Да можно, в принципе, и подбросить…
Оксана, сама любовь, смотрела на Марию Федоровну с восхищением:
– Ну вы даете…
– Ты ерунду – то не пори. Тебе помощь послал Господь. Потому что – помолилась! И запомни, там (она ткнула пальцев вверх) плохое настроение попридержи. Люди не виноваты, что ты в себе разобраться не можешь.
Это она нарочно так строго. Пусть подумает, полезно. И тут же громко, торжественно, радостно:
– Ангела вам в дорогу! Поезжайте с Богом! Да благословит Господь труды ваши и на земле, и в воздухе. Успеешь, Оксаночка, не волнуйся.
Уехали. И тут же Мария Федоровна едва успела перекрестить их вслед, хлопнула дверь и из подъезда вышла высокая худая женщина. В руках – яркий целлофановый пакет.
– Ну, заговорщица, здравствуй, – опередила она с приветствием Марию Федоровну, – признавайся, твоих рук дело?
– Какое еще дело, Оля? – Мария Федоровна попробовала изобразить удивление. Получилось плохо. Проболтался Васька. А ведь обещал: «Я, баб Маш, кремень, не бойся».
Васька курил. Втихаря от матери. Первое, что он делал, выходя из подъезда, жадно затягивался. Хорошо знала Мария Федоровна, что увещевать его бесполезно. И она пошла другим путем.
– Вась, мама у тебя не заболела ли? Что – то она последнее время мне не нравится, бледная…
– Ругаться меньше надо, совсем замучила.
– Все ругаются. У тебя дети будут, тоже станешь ругаться.
Васька стоял перед Марией Федоровной с сигаретой. И ждал.
Сейчас начнет… А та, ну сама невинность:
– И чем она тебя кормит, не пойму, растешь как на дрожжах. Тебе сколько сейчас?
– Пятнадцать. – буркнул Васька, но сигарету затушил. Сейчас начнет…
– Пятнадцать?! А я думала – к двадцати подбираешься. Уж больно самостоятельный.
Ну, сейчас точно начнет. А она:
– Иди с Богом! Хорошего тебе дня! Пусть будет твой день сегодня не зря прожит!
На следующее утро Васька к Марии Федоровне с обидой:
– Баб Маш, это вы сказали маме, что я курю?
– А ты разве куришь?- всплеснула руками.
– А то не видели,- буркнул Васька.
– Видела. Думала, так, попробовать решил, охоту сбить. Ты ведь самостоятельный, на детские забавы время не тратишь. Но маме я ничего не говорила. Она и без меня знает. Вижу, как мучается. С лица спала. Одной сына поднимать легко ли.
– Баб Маш, – Васька преданно посмотрел в глаза Марии Федоровне, – ну что она меня все учит? Вот вы говорите – самостоятельный, а она – самый никудышный.
– Надо что-то делать. – серьезно и задумчиво произнесла она.
– Что?- напрягся Васька.
– Что-нибудь такое, чтобы она убедилась: и правда самостоятельный. Так… Когда у нее день рождения?
– Через два месяца… Сорок стукнет.
– Подарок придумал?
– Откуда у меня деньги?
– Пока не про деньги речь. Скажи, о чем мама мечтает?
– О мясорубке электрической. Но она знаете сколько…
– Решено. Покупаем мясорубку.
– Баб Маш, вы что? На какие шиши?
– Слушай меня, самостоятельный, внимательно. Давай так. Ты каждый день будешь мне выплачивать стоимость пачки сигарет. Ведь мама тебе деньги на обеды дает? Сколько не хватит – добавлю. И купим мы с тобой самую, как вы говорите, крутую мясорубку.
-Обалдеет…
– Ну и как она после этого скажет, что ты никудышный?
Все прошло блестяще. Васька потел, но копил. Мария Федоровна добавила из «похоронных». Мясорубка до юбилея хранилась у нее. А вчера важный, самостоятельный Василий, строгий и неулыбчивый, унес коробку с мясорубкой – вручать. И – проболтался, самостоятельный…
А Ольга сияет. Давно такой не была. Даже голос помолодел. Прямо колокольчик.
– Уж как и благодарить не знаю, тетя Маша. Я вам тут конфеток, к чаю.
Отказывалась, руками махала, но пришлось взять. В пакете, кроме коробки конфет, оказалась еще баночка кофе, пачка чая, зефир, два лимона.
Ольге очень хотелось поговорить с Марией Федоровной по душам, но торопилась на работу.
– Приходите к нам вечерком. Я котлет на новой мясорубке накручу, посидим …
– Ой, некогда. Оль, видишь, как белка в колесе кручусь.
– Сердце у вас, тетя Маша, большое. Кажется, ничего у вас внутри нет кроме сердца. Во всю грудь – одно сердце.
– Печень еще есть, – буркнула шутливо. – и поджелудочная. Заболит – мало не покажется.
Она очень смущалась, когда ее хвалили. Вот уже несколько лет, как обезножела, она добиралась сюда каждое утро, хоть часы по ней проверяй, в семь утра, садилась в своем закутке на колченогий стул, на газетку и – наступал у нее очередной рабочий день. Она желала людям добра, благословляла, крестила вслед. И очень радовалась. Ее работа была для нее утешением. Ведь мало кого благословляли в дорогу перед учебой, работой, перед долгой отлучкой из дома. И она делала это вместо замотанных жизнью матерей, вместо ни во что не верящих отцов, вместо уставших от болезней и безденежья стариков. Не в пику им, упаси Боже, а вместо них, просто потому, что хорошо понимала цену такого благословения. Нельзя без него – из дома. Нельзя без него – в жизнь.
***
Истории Натальи Евгеньевны Сухининой всегда основаны на реальных событиях. “Конечно, не мне судить мои книжки, но для меня в них есть одно достоинство: там все правда”, – говорит писательница в интервью порталу Православие.ru.
“Я могу поменять ситуации, могу изменить детали, но главное в этой истории будет правдой”, – уточняет Наталья Сухинина.
В интервью писательница рассказала, откуда возникла идея рассказа “Ангела в дорогу”: “Много лет назад я ночевала у своей подруги в Зеленограде; утром мне надо было ехать на работу в Москву. Я очень рано встала, вышла из подъезда – гляжу: сидит бабушка. Отекшие ноги, в руках палочка – такая вот очень-очень больная женщина. Она меня и спрашивает: «Ты на работу?». Отвечаю: «Да, на работу». А она мне: «Дай Бог, чтобы все у тебя было хорошо. Да благословит тебя Господь. Да давай я тебя перекрещу…».
Потом я узнала, что эта бабушка каждое утро там сидит и всем это говорит. Прошло уже лет семь, и только сейчас я написала этот рассказ”.
“Ведь мы можем служить Богу всегда, даже сидя на колченогом стуле у подъезда, – говорит Наталья Евгеньевна. – Напрасно кто-то оправдывается: «А я не могу, у меня не те возможности…». Потому что у всех есть возможности – даже у этой бабушки.”
Источник: Правмир.Ру
| Преподобний Пимен Великий, Єгипетський | <-- | --> | Преподобный Пимен Великий |
