(Часть I. Жизнеописание подвижников ХХ-го века)
…В 1951 году сын наш в армию ушел. Мы, конечно, молебен заказали; отпустили в армию и, хотя он и не был комсомольцем, думали, что теперь уж он не наш — там уж его обработают. И вот я, когда со старцем Симеоном беседую, то о сыне молчу: отслужили молебны — и дело с концом.
А жили тогда у меня два племянника — по комнате занимали.
Познакомились они с девушками и спрашивают: что если им жениться и всем у меня жить? Думаю, будет ли на это благословение? Я ведь без совета старца, конечно же, решить это дело не могу — как батюшка скажет.
Рассказала ему обо всем — может, пустить молодых? А батюшка и отвечает: «Вот как: ни тому, ни другому;сейчас жениться нет моего благословения. Наведут они комсомолок неверующих, они свою волю возьмут да тебя из дома-то и выгонят. И тебе на то, чтоб кого пустить, нет от меня никакого благословения».
Потом говорит: «Все о племянниках заботишься. А о сыне, о сыне-то своем что же не беспокоишься?» Я отвечаю: «Что ж теперь — сын? Это теперь — на волю Божию. Он в армии, и не знаю, что с ним: Господь ведает. Молебны за него послужили: Ангелу Хранителю, Ангелу его — Иоанну Крестителю Господню, Матери Божией, Спасителю, Михаилу Архистратигу, Иоанну Воину, а всего семь молебнов отслужили. Теперь — Божия воля… Не знаю, что с ним будет».
А батюшка и говорит: «Молебны — это очень хорошо. Но только сейчас сугубая молитва нужна: над сыном вашим нависла черная туча — может не вернуться. Иди сейчас же в Успенскую церковь, становись на колени перед иконой Царицы Небесной «Всех Скорбящих Радость» и стой так до тех пор, пока подойдут все к елеопомазанию; а потом и до конца службы достой и вернись, зайди ко мне».
Я так и сделала. Стояла я и знала, что теперь надо не так просто стоять, а просить Божию Матерь с глубокой верой… Это матерям такое назидание: каждой матери советую так.
И вот, знаете, стояла я и море слез, наверное, пролила. И просила Божию Матерь отвести эту беду от сыновней головы. Потом захожу к батюшке, и он говорит: «А вот и миновало!» — Батюшка,— спрашиваю,— а что же миновало?» — «Беда великая иновала; Матерь Божия отвела эту беду. А то ты своего сыночка больше бы и не увидела».— «Ну как же, батюшка, что там было бы? Скажите, Христа ради!»
Вижу — задумался он: говорить или не говорить, может, думаю и недостойна я знать. Но батюшка так сказал: «Вот сын твой уже фельдшер, и теперь его бы принудили учиться на врача (а тогда три года служили) и отправили бы его так далеко, так далеко, что он больше бы и не вернулся. Еще его и в партию стали бы тянуть — уж и начали… Не дай Бог, не дай Бог!» Так и сказал и осенил себя крестным знамением: «Не дай Бог, чтобы это случилось!.. А теперь он будет священником!»
Я даже возмутилась, говорю: «Как так? Чтоб от Нас, недостойных, ведь мы люди совсем мирские, светские, и совершенно не годимся к этому, чтоб от нас произошло такое великое таинство, это священство? Я ведь знаю, что это такое: величайшая благодать Божия для этого должна быть!.. Мы праздников не нарушаем, чтим праздники, в церкви всегда в воскресенье — и муж, и я. Но мы обыкновенные люди, рабочие, недостойные. Откуда же у нас, таких, и сыну быть священником?»
А батюшка и говорит: «Господь и из недостойных производит достойных. Да, да,— говорит,— пять лет сынок твой на селе послужит, а потом и Троице Святой поработает».
Так вот можете себе представить? Всё так и свершилось!»
(продолжение следует)
«У пещер Богом зданных»
| О прозорливости | <-- | --> | Рассказ духовной дочери иеросхимонаха Симеона |
