Старец Паисий Святогорец: Грех вошел в моду.
— Геронда, мы слышали, будто Вы сказали кому-то о том, что будет война. Это правда?
— Я-то ничего не говорю, а вот народ говорит все, что ему вздумается. И даже если я что-то знаю — кому я стану об этом говорить?..
— Война, Геронда, это такое варварство!..
— Если бы люди не «облагородили» грех, то они не дошли бы и до этого варварства. Но еще большее варварство — нравственная катастрофа. Люди разлагаются и душевно и телесно. Один человек сказал мне: «Люди прозвали Афины джунглями, но посмотри — ведь никто из этих джунглей не уходит. Все говорят «джунгли!» и все в эти джунгли сбредаются». До чего же дошли люди! До состояния животных. Знаете, как у животных: сперва они входят в хлев, испражняются, мочатся, потом навоз начинает разлагаться, перегорать и животным становится тепло. Им нравится в стойле и не хочется никуда из него уходить. Я хочу сказать, что так и люди ощушают «тепло» греха и не хотят уходить. Они чувствуют зловоние, но им неохота уходить от тепла. Если в хлев войдет новичок, то он не сможет выдержать этого зловония. А другой уже привык, он постоянно живет в хлеву, и смрад его не беспокоит.
- А некоторые, Геронда, оправдываются тем, что такая греховная жизнь не в наши дни началась. «Посмотри, — говорят, — что творилось в древнем Риме!»..
- Да, но в Риме люди поклонялись идолам, были язычниками. И Апостол Павел [в Послании к Римлянам] обращался к язычникам, принявшим Святое Крещение, но не отставшим еще от злых привычек [1]. Не надо брать за образец примеры наибольшего упадка из каждой эпохи. Сегодня грех ввели в моду. Подумать только — ведь мы же православный народ, — но до чего мы докатились! А о других народах даже и говорить нечего… Но хуже всего то, что нынешние люди, повально увлекаясь грехом и видя, что кто-то не следует духу времени, не грешит, имеет капельку благоговения, — называют его отсталым, ретроградом. Таких людей задевает, что кто-то не грешит. Грех они считают прогрессом. А это хуже всего. Если бы современные, живущие в грехе люди, по крайней мере, это признавали, то Бог помиловал бы их. Но они оправдывают то, чему нет оправдания, и поют греху дифирамбы. А считать грех прогрессом и говорить, что нравственность отжила свой век — это, кроме всего прочего, самая страшная хула на Святаго Духа. Поэтому, если кто-то, живя в миру, подвизается, хранит свою жизнь в чистоте, то это имеет немалую цену. Таких людей ждет великая мзда.
В старые времена распутник или пьяница даже на базар стыдился пойти, потому что люди стали бы над ним насмехаться. А если женщина погуливала, то она и нос-то из дома боялась высунуть. И можно сказать, это являлось некой сдерживающей грех силой. А сегодня если человек живет правильно, если, к примеру, девушка живет в благоговении, то про нее говорят: «Да она что, с луны свалилась?» И вообще: в старину, если люди мирские совершали грех, то они, несчастные, переживали чувство своей греховности и становились маленько посмиренней. Они не высмеивали тех, кто жил духовно, но напротив — любовались ими. А в наши времена те, кто грешит, не чувствуют за собой вины. Уважения к другим у них тоже нет. Всё сравняли с землей. Если человек не живет по-мирски, то грешники делают из него посмешище.
Людей обличает совесть
Франция — это не какая-нибудь там развивающаяся страна, она шагает впереди многих. Но тем не менее в последние годы [1] восемьдесят тысяч французов стали мусульманами. Почему? А потому, что грех вошел у них в моду, но их обличает совесть, и они хотят ее успокоить Древние греки, желая оправдать свои страсти, придумали себе двенадцать богов. Так же и французы — постарались найти себе такую религию, которая оправдывала бы их страсти, чтобы этот вопрос их больше не беспокоил. Мусульманство, можно сказать, их устраивает: жен можно брать, сколько хочешь, а в жизни иной эта вера обещает плова — непочатый край, сметаны — хоть пруд пруди, а меду — просто море разливанное. И если умершего омоют после смерти теплой водой, то он [якобы] очищается от грехов — сколько бы их ни было. Идут к Аллаху чистенькими! Да что тут еще нужно? Так все удобно! Но французы не найдут себе покоя. Они стремятся к внутреннему миру, но не найдут его, потому что страстям оправдания нет.
Что бы ни придумывали люди, за каким бы бесчувствием они ни прятались — покоя они все равно не находят. Стремясь оправдать то, чему нет оправдания, они терзаются в душе. Они издерганы изнутри. Поэтому несчастные ищут себе развлечения, бегают по барам и дискотекам, напиваются пьяными, смотрят телевизор… То есть их обличает совесть, и ради того, чтобы забыться, они занимаются глупостями. И даже когда спят — думаешь, они спокойны? У человека есть совесть. Совесть — самое первое Священное Писание, данное Богом первозданным людям. Мы «снимаем» совесть с наших родителей как фотокопию. Как бы человек ни попирал свою совесть — она все равно будет обличать его изнутри. Поэтому и говорят: «Его червь точит». Ведь нет ничего слаще, чем мирная спокойная совесть. Такой человек чувствует себя внутренне окрыленным, и тогда он летит.
(продолжение следует)
| Толзька ікона Божої Матері | <-- | --> | Святитель Лука Войно-Ясенецкий: «Несть иудей, ни эллин» |
