Свято-Покровский Голосеевский монастырь

       
        Преподобный Исаакий Далматский
       
        Св. Исаакий был сирийским отшельником. Он жил в пу­стыне во время антихристианских гонений императора Валента (364-379). В 378 г., когда император готовился к военному походу против готов, которые стояли в большом числе на берегах Дуная, угрожая Константинополю, св. Исаа­кий по Божественному откровению явился пред Валентом и сказал: «Царь! Отопри храмы для православных, и то­гда Господь благопоспешествует пути твоему». Но прави­тель пренебрежительно отмахнулся от пустынника. На сле­дующий день блаженный старец снова предстал перед ним, но Валент опять не прислушался к его словам. И на третий день подвижник подошел к царю. Взяв за узду его коня, Исаа­кий начал еще усерднее увещевать и просить царя открыть храмы. Когда они дошли до глубокой пропасти, поросшей терниями, раздраженный император приказал стражникам бросить туда святого.
       
        По Божией милости, Исаакий упал в терния как на мягкое ложе. Тогда явились ему два светлых мужа в белых сияющих одеждах, извлекли из пропасти и тут же перенесли здравым и невредимым в Константинополь, оставив посреди агоры, куда только что прибыл император. В крайнем изумлении Валент спросил, тот ли перед ним, кого он приказал бросить в пропасть. Святой сказал ему в ответ: «Отопри храмы, и то­гда ты возрадуешься. Не послушаешь меня — знай, что, хоть и спасешь свою жизнь бегством, суждено тебе принять смерть от врагов своих на куче соломы». Царь, хотя и был потрясен таким предсказанием, тем не менее не внял ему и приказал сановникам Саторнику и Виктору содержать Исаакия в узах до своего возвращения.
       
        Сражение, произошедшее около Адрианополя 9 авгус­та 378 г., обернулось поражением войск императора. Валент сумел выбраться с поля боя и со своим советником спрятал­ся в куче соломы. Варвары, пустившиеся за ним в погоню, обнаружили его там и подожгли. Вот так бесславно погиб ти­ран, так сбылось пророчество св. Исаакия.

Некоторые уцелевшие после битвы воины, вернувшись, желали испытать Исаакия и сказали ему: «Готовься держать ответ за свои слова, ибо император возвращается». А святой им ответил: «Еще семь дней назад до меня дошел запах его сожженных костей».

Когда власть взял Феодосий Великий, он, зная, какую роль сыграл в событиях святой инок, освободил его и незамедли­тельно издал эдикт, по которому православным возвраща­лись храмы после сорокалетнего перерыва.

Исаакий решил, что, поскольку его миссия завершена, ему остается лишь вернуться в сирийскую пустыню. Однако Саторник и Виктор со слезами молили святого остаться в го­роде, чтобы споспешествовать восстановлению иноческой жизни, подорванной во время арианских гонений. В кон­це концов он уступил при ус­ловии, что у него будет келья в уединенном и тихом месте, где он сможет закончить свои дни в безмолвии. Оба санов­ника, ставшие духовными сы­новьями Исаакия, соперни­чали в усердии, предлагая ему такое место. Подвижник оста­новил свой выбор на поме­стье Саторника, расположен­ном за тогдашней городской оградой, в квартале Псамафия (Саматья), около Ксиролофских ворот. Там он поселил­ся в маленькой келье и стал вести ангелоподобную жизнь отшельника.

Каждое утро оба сановни­ка, прежде чем приниматься за дела, приходили к нему за благословением. Все больше и больше благочестивых людей посещали Исаакия ради бесед об истинной вере и духовной жизни. Сам император Феодосий бывал у отшельника, про­сил дать советы и вступиться перед Господом за него и за империю. Многие христиане приглашали его к себе, и святой, отринув дух тщеславия, иногда покидал келью и навещал их.

Понемногу ширился круг его учеников. Место, где он под­визался, вскоре стало первым монастырем Константинопо­ля (382). Под его влиянием возникли другие монашеские со­общества числом до ста пятидесяти иноков как в самом городе, так и в его окрестностях, среди которых и община св. Ипатия [17 ин.] в Руфинианском монастыре. Чтобы поддержать их духовное усердие, св. Исаакий регулярно посещал всех иноков. Несмотря на то что он не обладал никакой офици­альной властью, он почитался отцом всех столичных иноков.

Узнавая, что кто-то остро нуждается, он, если сам не мог помочь, обращался к зажиточным христианам, и те предо­ставляли нуждающимся еду и одежду. Так св. Исаакий стал не только наставником в вере и духовной жизни, но и в де­лах милосердия и благотворительности.

Когда св. Иоанн Златоуст стал епископом Константино­польским (398), он, видя, что большое число иноков ходит по городу и посещает дома горожан, принял меры против таких нарушений, приказав всем не покидать монастыри. Кроме того, он приступил к реорганизации благотворитель­ности, в частности создал больницу, ответственных за кото­рую назначал сам. Такие важные пастырские меры затмили дела св. Исаакия, и многие иноки почувствовали себя от­страненными.

Их недовольством поспешил искусно воспользоваться архиепископ Александрийский Феофил. Он прибыл в Кон­стантинополь и, стремясь направить против Златоуста те об­винения, которые выдвигались против него самого, привлек на свою сторону Исаакия и его иноков. И старый отшельник, к сожалению, принял активное участие в Соборе под дубом, будучи среди обвинителей св. Иоанна (403). Златоуст был свергнут и отправлен в ссылку. Однако такой приговор вы­звал столь бурный протест, что святой епископ вскоре был восстановлен на престоле, но, увы, ненадолго.

Св. Исаакий с тех пор больше не вмешивался в церковные дела и мирно прожил остаток жизни в своем монастыре. По­лучив Божественное откровение о скором конце своей зем­ной жизни, он собрал учеников, наказал им быть твердыми в истинной вере и назначил Далматина своим преемником, а затем отошел ко Господу (406).

Его оплакивал весь народ с императором во главе. После поминальной службы в кафедральном соборе, которую от­служил патриарх, процессия с его останками направилась в монастырь. Но Аврелиан, один из важных дворцовых са­новников и горячий почитатель святого, преградил дорогу, выставив военный отряд. Воины завладели святыней и по­ложили тело св. Исаакия в крипту церкви, построенной Аврелианом в честь св. Севастиана. Вынужденные смириться с таким благочестивым насилием, иноки возвратились в мо­настырь, лишенные утешения от мощей духовного отца.