Свято-Покровский Голосеевский монастырь

       
        Преподобный Макарий Оптинский
       
        Какие же уроки мы могли бы вынести из жития старца?
       
       Родные его были людьми духовными: прадед – инок в монастыре, известный строгой жизнью подвижника. Дед и бабушка отличались благочестием и делами милосердия. Бабушка каждую субботу посещала заключённых в тюрьме, своими руками стряпая для них пироги. Эта добродетель позднее спасла им с дедом жизнь: зимой на их повозку напала шайка разбойников, и один из разбойников уговорил главаря пощадить путников, узнав женщину, из рук которой в тюрьме он так часто принимал милостыню. Отец и мать будущего старца жили недалеко от Оптиной Пустыни, рядом с Лаврентиевым монастырём, часто посещали монастырские службы и окормлялись у монастырского духовника, архимандрита Феофана.
       
       Преподобный Макарий, в миру Михаил Николаевич Иванов, будучи ребёнком и отроком, был тих и кроток, предпочитал чтение и молитву, игру на скрипке – шумным играм и увеселениям. Когда ему было всего 5 лет, умерла любимая мать, и ребёнок ещё больше отдалился от шумных забав сверстников.

Его чистая душа искала духовного подвига, и будущий старец начал иноческую жизнь, когда ему было всего 22 года, оставшись во время паломнической поездки в монастыре, в Площанской Пустыни.

В Оптину Пустынь преподобный Макарий приехал в 1834 году, 46-ти лет от роду, будучи уже духовно опытным подвижником: ему не было и сорока, когда он был назначен духовником одной из женских обителей. В Оптиной наставник многочисленных чад, которые пользовались его духовными советами, сотаинник великого Оптинского старца Льва, он явил на деле черты истинного смирения и кротости. Преподобный Макарий ничего не делал без благословения преподобного Льва, успехи и добрые плоды всех своих начинаний приписывал молитвам и советам духовного отца, и возрастал духовно с каждым днём.

Должность скитоначальника, к исполнению которой старец приступил с 1839 года, нимало не изменила его кроткий и смиренный нрав. Когда преподобный Лев подвергал своего младшего духовного друга выговорам и замечаниям, не упуская случая доставить ему венцы смирения и терпения, преподобный Макарий принимал все замечания с кротостью и любовью и духовно преуспевал.

Вот один из многих примеров: когда отец настоятель просил преподобного Макария принять от мантии готовившихся к пострижению братий, отец Макарий смиренно согласился. Когда же он пришёл к старцу Льву и коротко поведал о просьбе настоятеля, тот, имея в виду духовную пользу отца Макария и окружающих иноков (одному доставить венец смирения, прочим же научиться у него смирению, терпению и кротости), строго спросил:

– Что ж, ты и согласился?

– Да почти согласился, или, лучше сказать, не смел отказываться…

Преподобный Лев принял вид разгневанного и укорил:

– Да, это свойственно твоей гордости…

Все присутствующие замерли, с благоговейным удивлением наблюдая за кротостью и смирением отца Макария, которого они почитали наравне с преподобным Львом. А преподобный Макарий стоял с поникшей головой, смиренно кланяясь и повторяя только:

– Виноват, простите Бога ради, батюшка!

Когда же старец Лев умолк, отец Макарий, кланяясь в ноги, спросил:

– Простите, батюшка, благословите отказаться?

– Как отказаться? Сам напросился – да и отказаться? Нет, теперь уж нельзя отказываться: дело сделано… – ответил старец, достигнувший своей цели.

Семь лет старцы трудились рука об руку, вместе они духовно взрастили великого старца Амвросия. После смерти отца Льва в 1841 году вся тяжесть духовного руководства легла на отца Макария. Он продолжал отдавать все свои силы внешнему и внутреннему благоустройству скита, духовному окормлению многочисленных чад. Двери его кельи и его сердца были открыты для приходящих и нуждающихся во всякое время, келейник старца свидетельствовал, что за 20 лет он ни разу не видел, чтобы старец прогневался на кого-либо из братии за несвоевременный приход, включая даже краткий час отдыха после трапезы.

Преподобный Макарий возглавил группу ученых и литераторов (монахов и мирских лиц), которые переводили, обрабатывали и перекладывали на литературный язык писания величайших аскетов древности: Исаака Сирина, Макария Великого, Иоанна Лествичника (в основном в переводах старца Паисия Величковского). Большую помощь в этом ему оказывали духовные чада – супруги Киреевские. Под влиянием преподобного Макария возникла целая школа издателей и переводчиков духовной литературы, в которой так нуждалась православная Россия.

Архимандрит Леонид (Кавелин) описывал старца в эти годы так:

«Среднего роста, весь седой, одет летом в мухояровую поношенную ряску и башмаки, зимой – в весьма поношенную, крытую темно-зеленым драдедамом шубку, с костылем в одной и четками в другой руке.

Лицо – ничем не поражающее с первого взгляда, вовсе не красивое (по обыкновенным понятиям о физической красоте), даже несколько неправильное, с печалью постоянного углубления в себя, следовательно, на вид более строгое, нежели ласковое; но такова сила благодати, что лицо это, служа зеркалом чистой любвеобильной и смиренной души, сияло какой-то неземной красотой, отражая в себе то или другое из свойств внутреннего человека, плодов Духа, исчисленных Апостолом. Вообще в нём было редкое соединение простоты, тихости и смирения, делавшее его доступным всем и каждому».

Чада запомнили преподобного Макария таким:

«Старец был огромного роста, с лицом некрасивым, со следами оспы, но белым, светлым, взгляд был тих и полон смирения. Нрав его был чрезвычайно живой и подвижный. Память прекрасная: после первой исповеди на всю жизнь запоминал он человека. Но косноязычие и нехватка дыхания при разговоре – смущало его всю жизнь. Одет был всегда бедно. Зато был прозорлив: первый раз видя человека, называл его иногда по имени, прежде чем тот представлялся. Отвечал иногда на письменные вопросы, прежде их получения, так что писавший получал ответ на письмо, час тому назад посланное».